Генерал Александр Руцкой, летавший в Афганистане на Су-25, рассказал о конструкторе штурмовика Юрии Ивашечкине

Создатель легендарного советского боевого самолета и первый главный конструктор SSJ-100 умер на 92-м году жизни.

Создатель штурмовика Су-25 и первый главный конструктор SSJ-100 Юрий Ивашечкин умер на 92-м году жизни. Герой Советского Союза Александр Руцкой, летавший на этом самолете в Афганистане, рассказал о штурмовике, его роли в боевых действиях и личном знакомстве с конструктором.

— Были ли вы лично знакомы с Юрием Ивашечкиным?

— Конечно. Через Симонова (Михаил Симонов, советский и российский авиаконструктор. — Примеч. Daily Storm). В 1985 году я занимался войсковыми испытаниями Су-25, писал отчеты, предлагал изменения. Все это шло напрямую к главному конструктору. Контакт был постоянный.

— Как вы восприняли новость о кончине Юрия Ивашечкина?

— Это был замечательный авиационный конструктор, наш друг. Он достойно прожил жизнь и оставил очень хорошую память у летчиков. Я летал на его самолетах — и Су-7, и Су-25. Это были замечательные машины.

— Расскажите, пожалуйста, о своем опыте полетов на Су-25 и Су-7.

— На Су-7 я не воевал, только летал. А на Су-25 — да. В Германии я был начальником штаба полка на МиГ-27 с изменяемой геометрией крыла, он считался лучшим самолетом. Когда предложили перейти на Су-25, я сначала скептически смотрел на это. Самолет дозвуковой, имеет странный вид. Но мне сказали: «Соглашайся, другого предложения на должность командира полка не будет». Я согласился.

Приехал в Арциз, на Черноморское побережье. Мне под командование дали полк ПВО, я его перестроил под штурмовой. В личном составе многие уже седые. Я спрашиваю: «Почему?» — «А куда ехать? Райский край: виноградники, абрикосы, море рядом».

Потом пришло пополнение выпускников училищ, и меня проинформировали: полк готовят к Афганистану. Фактически испытания Су-25 проводились в боевых условиях. Летали не только днем, но и ночью, а до нас ночью в горах никто не воевал.

— Какова была нагрузка на экипажи?

— Суточно выполняли по 8–10 боевых вылетов. Круглые сутки жили на аэродроме. Су-25 предназначен для поддержки сухопутных и десантных войск при операциях, но мы использовали его и как фронтовой бомбардировщик по важным объектам.

— Какие качества Су-25 вы считаете самыми ценными?

— Во-первых, бронированная кабина. В 1988 году я был замкомандующего, выполнял задачу ночью, по уничтожению складов. Группа прикрытия меня сдала, и меня сбили. Если бы не кабина самолета, мы бы с вами, думаю, сегодня не беседовали. Потому что мне потом показали фотографии остатков этого самолета. Кабина вся была изрешечена стержневыми осколками ракеты Sparrow. Ну а представьте себе, если бы это была обычная обшивка! У меня просто бы там фарш был в кабине.

Во-вторых, два двигателя. Я даже проводил эксперимент, набирал высоту на двух, выключал один, шел к цели, включал второй для атаки, потом снова выключал.

— Вы применяли нестандартные тактические приемы?

— При обнаружении цели, колонн или караванов. Обычно заходишь сверху, а они успевают уйти в ущелье. Я повесил НУРС (неуправляемая авиационная ракета — Примеч. Daily Storm) назад. Идешь на предельно малой высоте, немного приподнялся, даешь залп назад — и колонна накрыта. Это же решение мы применяли и для уничтожения ВПП (взлётно-посадочных полос. — Примеч. Daily Storm) противника: прошелся низко, залп назад — и полоса превращена в щебень.

При этом ПЗРК (переносной зенитный ракетный комплекс. — Примеч. Daily Storm) работать по тебе не может, ракета уходит на горячий след НУРС. Такие эксперименты мы проводили в 378-м отдельном штурмовом авиаполку. Симонов заступался за меня, когда штаб считал, что я сошел с ума.