Артист, изгнанный за ЛГБТ, до сих пор не понимает, что же такого страшного он натворил, переодевшись в сарафан
Студент магистратуры Максим Дрожжин, которого отказались принять в самодеятельный ансамбль при СПбГУ из-за его сексуальной ориентации, объяснил, почему поет в платьях и выкладывает свои ролики в Сети. Просто он хотел бы посвятить жизнь народно-хоровому пению. А какое пение без традиционного костюма? И вообще, что в этом особенного? «Ну да, они думают, что я какой-то там эпатажный, — говорит молодой человек. — А на самом деле я такой, какой есть. Я выражаю себя так, как чувствую, как мне хочется и как нравится на данный момент!»
О том, что ему не рады, Максим узнал из SMS-сообщения, полученного от руководительницы ансамбля Екатерины Головкиной уже на следующий день после их знакомства.
«Так вышло, что мне стало известно о вашей страничке в Facebook, — сообщала женщина. — Надеюсь, что мне больше не придется узнать о таких вещах, о которых писать и говорить для меня и ребят невозможно. Прошу вас больше к нам не приходить и с ребятами не общаться. Очень надеюсь, что Господь вас вразумит. Подумайте, как жил народ, песни которого вы учили. Мой телефон прошу удалить».
Парень обратился в университетскую комиссию по этике, и разбору этого конфликта посвятили целое заседание.
«У нас в ансамбле всегда складываются чрезвычайно дружеские отношения, — переживала руководительница на заседании комиссии. — Плюс мы выезжаем в этнографические экспедиции и входим в дома людей, поэтому я должна быть уверена в ребятах, которых я привожу. Максим по этим категориям нам не подходит!»
«Екатерина Владимировна очень мудро пыталась объяснить, почему он не может стать частью этого коллектива», — поддерживали ее коллеги.
«Все было сказано вполне корректно, в SMS. Это не было публично, а в ответ разразилась такая травля!»
Страничка Максима пестрит фотографиями и видеороликами, сделанными в женской одежде: вот в леопардовом топике присел на кровать, вот — показывает, как правильно наносить макияж или нежничает с роялем.
Между тем сам Максим считает, что травят не ансамбль, а его. Чего стоит появившееся в Сети открытое письмо студентов СПбГУ и других высших учебных заведений, в котором утверждается, что любой творческий коллектив имеет право на собственные ценности. Или чье-то полуанонимное заявление, что «русская песня принадлежит к традиционной культуре, в которой нет места ЛГБТ», и мы сейчас наблюдаем не просто «ординарную ситуацию борьбы за права меньшинств, а нечто более темное — своего рода попытку переписать культурную матрицу народа».
«Самое обидное, что я не какой-то человек с улицы, который решил петь народные песни, — переживает Максим в беседе с Daily Storm, — а учился этому восемь лет. Восемь! Сначала —в Курганском областном колледже культуры, а затем — в Санкт-Петербургском институте культуры. Но я прихожу в самодеятельный ансамбль, и мне говорят, что я не гожусь!»
«Интересно, что в том институте про меня знали все, и ни у кого никогда не было никаких претензий, — продолжает молодой человек. — У нас вообще в России в народных хорах очень много геев, бисексуалов, лесбиянок и так далее. Все все понимают. А здесь… Может, дело в том, что я ни от кого ничего не скрываю? Захотелось мне надеть короткую юбку — и я надеваю. Захотелось длинное народное платье — и что?!»
На вопрос, зачем ему именно платье, Максим отвечает так: «А это моя специализация: народно-хоровое пение! Кстати, главный аргумент Головкино — что они ездят в фольклорные экспедиции и вступают в очень личный контакт с информантами — людьми, которые поют им песни или рассказывают про старинные обрядовые комплексы. Но ведь я тоже туда ездил, и никаких сложностей у меня никогда не возникало! Я считаю, что всех этих людей не особо заботит русская культура. Я им про фольклор, а они мне — про убеждения!»
Кстати, про убеждения. В порядке эксперимента мы набрали нескольким руководителям народных ансамблей, чтобы узнать, как бы они отнеслись к тому, что один из их солистов — гей... И были посланы. Красиво, конечно, по-интеллигентному, но все же. Один из них даже пообещал зафиксировать наш номер. Ну а Максим тем временем ждет повторного заседания этической комиссии. Вернется ли он в ансамбль, говорит парень, — не так уж и важно. Интереснее узнать, чем же все это закончится.
Свежие комментарии