31 человек из Курской области ждет эвакуации с территории Украины. Некоторые ранены, многие — пожилые
В Сумах уже полгода остается 31 человек, вывезенный ВСУ из Курской области во время вторжения. Тогда мирным жителям обещали эвакуацию к родным, но этого так и не произошло. Люди потеряли дома, стали свидетелями разрушений и до сих пор находятся в подвешенном состоянии. Среди них — 41-летний Сергей Луценко, переживший прилет и тяжелые ранения. Его сестра Ольга Севастюк рассказала Daily Storm его историю.
«Когда понял, что нужно уезжать, уже было поздно»
Ольга Севастюк не может забыть тот день, когда вторгшиеся на территорию России ВСУ пошли в сторону ее дома в Черкасской Конопельке. Воспоминания о страхе и потере брата до сих пор жгут память и доводят до слез.
Она рассказывает: «Сережа жил неподалеку, на хуторе Колмаков. Хозяйство у него было огромное: быки, корова, свиньи, козлята, гуси, куры. Алабая держал. С женой давно развелся, поэтому все тянул в одиночку. Во дворе стояли два КамАЗа, легковушка Ford и «Нива». Подрабатывал в такси, а в сезон свеклы садился за руль грузовика».
По словам Ольги, брат все наживал собственным трудом, и потому уходить ему было особенно тяжело. «Когда начались обстрелы, он до последнего не верил, что окажется в оккупации. Я уговаривала: «Сережа, давай выезжать». Но он отмахивался: «Через пару дней все уляжется».
Она вспоминает, что ночь на 6 августа, когда украинские войска прорвались через границу, стала одной из самых страшных: «Небо гудело от свистов и разрывов. Мы с дочкой просидели в ванной до утра. В пять часов пыталась дозвониться до брата, но связь срывалась.
Мы с мужем думали поехать к нему, но не рискнули: в той стороне уже летали дроны, одну машину разнесло взрывом».По словам Ольги, выбираться пришлось через Обоянский район. «Схватила наспех две курицы из морозилки, помидоры, огурцы, немного посуды. А вот золото, фотографии, документы — оставила. Казалось, что уезжаем всего на два-три дня».
Женщина говорит, что дозвониться до брата смогла лишь утром 7 августа. «Он сказал, что соседи предлагали уехать на его машине, но уже было поздно. Я спросила: «Может, все-таки стоит попытаться?» Сережа ответил, что рисковать бессмысленно. Пообещал объяснить, когда вернется. После этого звонка он больше на связь не выходил».
Жизнь под свистом бомб и гулом дронов
Ольга Севастюк полгода не знала, жив ли ее брат. Лишь когда один из соседей сумел вырваться из оккупации, до нее дошли первые вести. Сергей оказался жив, но пережил контузию и чудом уцелел. Его вместе с десятками других людей, оставшихся без крыши над головой, комендатура ВСУ разместила в местной школе-интернате.
Она говорит: «До конца 2024-го о нем не было никаких новостей. Не передать, как это было тяжело… Кроме Сережи у меня никого нет. Я даже ходила к гадалкам, к бабкам. Только когда его вывезли в Сумы, услышала от него, что он выжил».
По словам Ольги, брат всегда был хозяйственным человеком. «Он держал свиней, мясо заготавливал и складывал в холодильники. После наступления подключил генератор, чтобы продукты не пропали. Слава богу, его забрали только весной 2025-го», — рассказывает она.
Запасов еды у Сергея хватало на долгие месяцы. Когда было возможно, он выкапывал картошку. Всю собрать не успел — дроны не давали спрятаться. Воду носил из реки. «Он говорил, что помогал соседям. Варили, жарили во дворе, пили чай, так и выживали», — добавляет сестра.
Она вспоминает, что брат обустроил подвал: настелил одеяла, сделал полки. «У меня, — рассказывал Сергей, — погреб был как однокомнатная квартира. Но даже там было невыносимо громко».
Сергей признавался: «Очень тяжело было, я раз пять умирал. При встрече расскажу, как. Пытался все сохранить, но в итоге не уберег ни хозяйство, ни себя».
По словам Ольги, до января она ничего о нем не знала. Лишь мужчина с хутора, которому удалось выйти из оккупации, сообщил, что в конце декабря во дворе Сергея был прилет.
«Брата задело осколками: руки, спина, ноги — все было в глубоких рваных ранах. Тогда украинские солдаты спустили его в подвал, оказали первую помощь, а потом забрали в Сумы. Там сделали операцию и вернули его уже в интернат. Что бы ни говорить, эти люди фактически спасли мне брата».
Она рассказывает, что пыталась узнать, действительно ли он там.
«Я писала украинскому корреспонденту — он сначала не отвечал, потом нагрубил: почему обращаюсь к нему, а не к своему президенту. Лишь вечером написал, что брат тяжело ранен и находится в интернате».
Ольга долго не могла поговорить с Сергеем. «Я умоляла: дайте хотя бы на минутку. Но корреспондент не позволил. Я видела родного человека только на кадрах, снятых украинцами».
Позднее брат вспоминал: «В интернате я впервые почувствовал, что значит хлеб и хотя бы один раз в день горячее. Дома бывало, что по три-четыре дня совсем ничего не ел. Со мной в интернате жили в основном пожилые люди».
Удар по «второму дому»
Как сообщали в Минобороны РФ, 1 февраля 2025 года снаряд ВСУ попал по суджанской школе. Удар страшной силы обрушил трехэтажное здание и унес десятки жизней, уточнял один из жителей интерната.
Жителей, переживших бомбежки, украинская армия вывезла в город Сумы. 14 февраля в МИД РФ заявили, что по линии российского омбудсмена и Красного Креста сделали запрос на эвакуацию людей. Вскоре в Россию отправились первые автобусы со спасенными.
По словам Ольги, обстрел интерната брат не застал. А сама она той ночью не сомкнула глаз — пыталась любыми путями узнать что-нибудь о Сергее. «Утром пришло сообщение: «Оля, доброе утро. Ваш брат жив, хотите пообщаться?» — рассказывает она. — Мне и раньше писали разное, даже деньги просили. Сначала сомневалась, но в итоге решилась. Терять было нечего».
Она вспоминает, что буквально через пару минут на экране телефона появился брат. «Это был наш первый разговор после августа 2024-го. Сережа рассказал, что в интернате ему говорили обо мне, но после ранения он долго не мог вспомнить, кто именно его искал. Потом расплакался и добавил: только в Сумах впервые за все время смог помыться в горячей воде».
Ольга говорит, что брат не жалуется на условия, хотя и рассказывает скупо. «Кормят. Вначале питание было получше, сейчас в основном каши из сечки и гороха. Иногда дают яйцо, кусочек мяса или огурец. Подробностей о жизни там он почти не говорит», — рассказывает женщина.
Единственное, на что он сетует, — здоровье. По словам сестры, все тело Сергея изрезано осколками. «Нога и рука не работают, сухожилие повреждено, кожа в кровавых пятнах. Ходит с тростью. Я просила, чтобы его положили в больницу, но в Сумах отвечают, что нужного специалиста нет», — рассказывает Ольга.
Она уточняет, что в феврале брата навещала их тетя из Краматорска. «Она сидела с ним, обрабатывала раны. Для себя и для Сережи выходила в город, покупала продукты».
По словам Ольги, вывезенных из Суджи не отпускают в Сумы. «В здании до этого жили переселенцы из Сумской области. Наших сразу предупредили: не вздумайте выходить к ним на этаж».
Они думали о том, чтобы тетя забрала Сергея к себе. Но женщина живет на восьмом этаже, лифт почти не работает, да и сама она боится ответственности за тяжелораненого родственника.
Сейчас, отмечает Ольга, связь с братом стала еще хуже. «После блокировок мессенджеров мы едва успеваем минуту поговорить и увидеть друг друга — и звонок обрывается. В другие приложения переходить не решаюсь: номер у него украинский».
Полгода в надеждах на спасение
Уже 3 марта через Белоруссию вернули в родные края 33 человека. Всего до августа 2025 года общественники организовали шесть рейсов, подсчитал Daily Storm. О каждой успешной эвакуации писала уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова.
Однако раз за разом спасали все меньше людей, а в последние пару раз вернули всего по два человека. По информации омбудсмена РФ, на Украине все еще остается 31 человек. В ближайшие дни правозащитники конфликтующих стран должны встретиться и договориться о конкретной дате возвращения жителей приграничья.
Ольга рассказывает, что обращалась во все возможные инстанции — в Красный Крест, к уполномоченному по правам человека, писала президенту.
«Я отправляла фотографии страшных ран на спине брата, подчеркивала, что ему срочно нужен нейрохирург. Столько времени уже потеряно для лечения! В ответ слышу одно и то же: «В обработке, знаем, пытаемся».
По ее словам, когда местным жителям приносят списки на эвакуацию, Сергей каждый раз подходит и спрашивает, почему его там нет. «А ему отвечают: нет документов. Или советуют обращаться на «свою сторону».
Ольга делится, что общается с девушкой, чьи родные также находятся в Сумах. «Мы до сих пор не можем понять, кто формирует эти списки и по каким критериям вывозят людей. Уже и коллажи делали, и короткие обращения с просьбой вернуть близких направляли».
Она вспоминает, что несколько недель назад ездила к уполномоченному по правам человека в Курской области Владимиру Фирсову.
«Разговор был тяжелый. Он встретил меня грубо: «Что вы хотите? Вы не одна такая, ждите. Я — омбудсмен по Курской области». Но ведь брат мой из этого региона, поэтому я и пришла именно к нему».
Свежие комментарии