Грибы, месячные и злокозненные школьницы: возрастная маркировка литературы достала даже депутатов
Возрастные маркировки на книгах, в том числе на классике русской литературы, — давняя боль библиотекарей, издателей, учителей и тех школьников, которым телефон еще не заменил окончательно альтернативные источники знаний. По закону о защите детей от информации все книги делятся на пять категорий: 0+, 6+, 12+, 16+ и 18+. Скажем, в литературе категории 0+ добро обязательно должно побеждать зло, а страдания могут быть только эпизодическими и максимально ненатуральными. После шести лет можно изобразить легкое заболевание, ненасильственную смерть и даже какое-нибудь хулиганство, притом что последнее осуждается. 12-леткам можно показывать жестокость и лишение жизни (без подробностей) и даже иногда упоминать табак и алкоголь (с осуждением). Ребятам после 16 можно рассказать даже о половых отношениях («если они не связаны с сексуальными действиями»; как это понимать — на усмотрение издателей), в книге могут быть даже плохие слова (главное, чтобы не мат). Авария, катастрофа, смерть — можно. Главное, чтобы без натурализма и не вызывало у детей страх, ужас или панику. После 18 лет вроде как можно все, кроме экстремизма и оскорбления чувств верующих.
Дурацкие казусы и идиотские истории посыпались сразу же, как только закон начал работать. Детям не выдавали книги в библиотеках, учителя не могли составить программу для спецкурса по литературе. Последний анекдот: буквально на днях 17-летней девочке в Екатеринбурге отказались продать сборники стихов Маяковского, Есенина и Бродского, так как на обложках была маркировка «18+». Тут переполошились все вплоть до депутатов Госдумы. Глава комитета по культуре Елена Ямпольская напомнила, что даже по закону «особо ценные художественные произведения» не нуждаются в маркировке. Издатели же перестраховываются, опасаясь всплеска моральной паники. Более того, Ямпольская призналась, что относится к этому вопросу даже либеральнее коллег, — в частности, считает, что детям не стоит запрещать читать какие бы то ни было книги. Лучше уж прочитать в шесть лет что-то не то, чем в 18 так и не приобрести такой привычки, считает депутат.
Отреагировал на нововведение и экс-мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман: он пообещал школьникам, что сам купит им «запрещенную» литературу. «Дети! Если вам не продадут в книжном Есенина, Маяковского, Бродского из-за маркировки 18+, подходите ко мне», — написал он на своей странице в соцсетях. Забавно: раньше взрослых просили купить пиво и сигареты, теперь будут — книги.
Глава комитета Госдумы по соцполитике Ярослав Нилов в свою очередь потребовал проверить организации, которые рекомендовали присвоить высокий возрастной ценз текстам русских классиков, и разобраться с этим на федеральном уровне. Издательства запуганы и потому лепят «18+» даже на сравнительно безобидные вещи.
Что может смутить в Маяковском? Что любил животных? Там все в рамках приличий: погладить по шерстке, утереть слезу... — не как сейчас модно в шоу-бизнесе. Агитировал за Ленина? Жил с Лилей Брик и ее мужем Осипом? Ну, любовь зла... А в Есенине? В милом златокудром Сереже, который «мял цветы, валялся на траве»? Ну, послал кого-то на три буквы в знаменитом «Пой же, пой», а потом еще раз и еще, но разве это считается? Вон у Шнурова мат едва ли не через слово, и ничего, показывают, а тут — так, эмоции.
Увы, сегодня Есенин, Маяковский и даже Бродский — почти неформат, и любое издательство вправе поставить на них метку «18+». Чтобы купить их стихи, свердловская школьница обегала все книжные магазины, но услышала одно: возьмите что-нибудь другое. Другое — это где ни пропаганды алкоголя, ни обсценной лексики — наверное, «Незнайка на Луне». Шутки шутками, а фактически ситуация выглядит так: литературу приравняли к спиртному и наркотикам!
По словам Нилова, претензий к продавцам у него никаких: им сказали спрашивать у покупателей возраст — они спрашивают. А вот к структурам, которые вводили ценз, есть вопросы.
«Решение об установлении пограничного значения принимает специальная комиссия, созданная органами исполнительной власти. В нее входят различные эксперты, в том числе социологи и психологи. Мне бы очень хотелось узнать, чем они руководствуются, устанавливая такие законодательные нормы? — задается он вопросом в беседе со «Штормом». — А еще вопрос: той девушке из Екатеринбурга предложили купить другие произведения, которые были уже без ограничений... Может быть, не стоило доводить ситуацию до идиотизма?»
То, что произошло, — проблема не всего закона в целом, считает Нилов, а конкретного ведомства, несущего ответственность за печатную продукцию. А именно Роскомнадзора, который и должен разобраться в корректности маркировки.
Пока же издатели зачастую ставят метку просто наобум. «Веру» упаковали в пакет, хотя там не было мата, но было много секса. С матом обязательно маркируют «18+». Но есть еще и «16+», и это мне совершенно непонятно. Один мой сборник под таким грифом и вышел. Чем они руководствуются, до конца не знают даже они сами, я подозреваю», — поделился со «Штормом» Александр Снегирев, лауреат «Русского Букера» 2015 года.
Детский писатель Карен Арутюнянц тоже считает, что предугадать ход мыслей редакторов довольно сложно. Скажем, мат и эротика — это 18+, но где тонкая грань между 6, 12, 16? По его словам, детям до 16 лет по закону, скорее всего, не разрешат читать книгу с описанием менструации. В то же время многие другие стороны жизни в детских хрестоматиях освещаются довольно подробно. «В учебниках порой такое, что у самого возникают вопросы. Например, в учебнике литературы пятого класса есть рассказ Бунина «Косцы». Так там все строится на том, что эти самые косари грибами объелись», — говорит писатель. «Шторм» внимательно прочитал рассказ и подтверждает: никакого осуждения крестьян-психонавтов там не содержится. «Мы с ребятами поржали. Но рассказ прекрасный», – добавил Арутюнянц.
Московский «Центрполиграф» — одно из крупнейших издательств. Его ежегодный тираж составляет более 12 миллионов экземпляров, а ассортимент насчитывает около трех тысяч названий.
«Нилов абсолютно прав, — подтверждает PR-менеджер издательства Ольга Костюкова. — Я не знаю людей, которые были бы запуганы больше, чем книжники! И продавцы, и издатели страшно боятся того, что какой-нибудь слишком внимательный читатель вдруг усмотрит в тексте падение нравов и начнет бить в колокола, решив, что об этом должны знать остальные. Подобные разборки не только отнимают время, но и весьма малоприятны, поэтому логично, что все хотят перестраховаться».
Как именно определяется ценз, лучше всех знает директор по маркетингу все того же «Центрполиграфа» Андрей Тетерин. Для этого, говорит он, у них в штате есть редакторы и юристы.
«Каждый текст внимательно прочитывается и проверяется на предмет соответствия российскому законодательству, — рассказал он «Шторму». — В издании не должно быть ни порнографии, ни мата, ни оскорблений по расовому или религиозному признакам. Если они будут, книгу тут же завернут. Руководством дана команда не принимать такое даже к рассмотрению!»
«А может ли редактор ошибиться? Например, вместо «12+» поставить «18+», и рядовому школьнику доступ к книге будет закрыт?» — спрашиваю я.
«Конечно! Если уж машины ошибаются, то люди — тем более. Однако в каждом частном случае все-таки лучше разбираться отдельно. Понятно, что в творчестве того же Есенина может встречаться мат, но если там стихи вроде «Белая береза под моим окном» — какие могут быть страхи?»
Что такое мат в его классическом понимании, четко прописано в федеральном законе «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию».
«Это слова, обозначающие мужской половой орган, женский половой орган, процесс соития и женщину легкого поведения, а также все их производные, — перечисляет в разговоре со «Штормом» замдиректора департамента художественной литературы издательства «АСТ» Дмитрий Яронов. — Как только одно из них будет употреблено в книге, она тут же получит маркировку «18+» и будет помещена в специальный целлофан, чтобы ее нельзя было вскрыть до момента покупки. При этом размер знака информационной продукции (так правильно называется метка возраста) должен составлять не менее 10% от площади обложки, чтобы он сразу бросался в глаза».
А вот в скандале с екатеринбургской школьницей, считает Яронов, явно что-то недоговаривается. Девочка-то была непростая! Она пришла в магазин с целенаправленным желанием купить именно стихи с матом.
«Насколько я знаю, и Есенин, и Маяковский, и Бродский были представлены многообразием книг, но она выбрала другие. Не «Клопа», не «Баню», не «Облако в штанах», которые проходят в школе, а именно те, что с бранью, и, разумеется, получила отказ, потому что закон есть закон!»
А если грань слишком тонкая? Если почти не отличить, где 16+, а где 18+? В этом случае, говорит Дмитрий, издатели стараются перестраховаться.
«Был у нас такой случай: мы издавали книгу «50 дней до моего самоубийства», поставив на ней информационный знак «16+», и тут же нарвались на гнев родителей! Мол, как это можно продавать детям такой опасный контент? — вспоминает он. — В итоге долгих разбирательств издательство отстаивало права своих читателей в том числе в суде. Было принято решение выпускать книгу с маркировкой «18+», чтобы снять все вопросы, которые в основном адресовались магазинам в регионах».
У литератора и в недавнем прошлом главы издательства «Атлант» Виктора Тумановского на этот счет мнение одно: парламентариям пора перестать бороться с мэтрами и пойти что-нибудь почитать. Тогда они уже не будут принимать такие абсурдные законы.
«Как можно не продать девочке стихи поэтов, которые изучаются в школьной программе? — изумляется он в беседе со «Штормом». — Понятно, что ограничения были всегда, но зачем доводить их до маразма? Предлагаю устроить депутатам урок школьного чтения. Пусть сначала познакомятся с произведениями, а потом думают, запрещать их или нет. Какие бы я предложил? Про любовь! Пусть читают про любовь, а не про войну и шпионов!»
Такого же мнения — что к любым запретам нужно подходить взвешенно — замдиректора по издательской деятельности издательства «Наука» Олег Вавилов.
«Я не считаю, что закон о защите детей каким-то образом абсурден, — но довести до абсурда можно все что угодно, — говорит он. — Аргументация законодателей из Госдумы, конечно, понятна (уберечь неокрепшие умы школьников), но я все же призываю их руководствоваться здравым смыслом. Думаю, правоохранительные органы тоже будут его придерживаться».
Вообще, подвести под статью можно практически любое произведение. Например, можно заявить, что в книжке «Золотой ключик, Или приключения Буратино» ниспровергаются семейные ценности. Столяр Джузеппе по прозвищу Сизый Нос приходит к другу Карло и строгает с ним ребенка, которого потом кормят одним луком. Милого толстячка Карлсона, который приглашает Малыша «пошалить», вполне себе можно обозвать педофилом, а Чиполлино — матерым экстремистом за то, что совершает акт насилия по отношению к должностному лицу и клевещет в адрес отдельных социальных групп. Да что там говорить, даже старик Хоттабыч может быть принят за вербовщика запрещенной в России организации «Исламское государство»! Ну, разве что матом не ругается, а так — типичный джихадист.
Свежие комментарии